Реган привез одежду для празднества в холщовой сумке. Ему пришло в голову, что теперь, когда Пат и Конни решились на брак, возможно, Китти тоже изменит свои намерения. Так или иначе, ему казалось, что, отслужив положенное время в Атланте, он смог бы добиться перевода в Нью-Йорк.

Пат Конте в тот день работал в смену от восьми до четырех. Он отметил конец дежурства на Чарльз-стрит и пошел к себе на Кристофер – принять душ и переодеться. Конни позвонила около пяти часов и сообщила о последних приготовлениях перед свадьбой. Следовало доставить белый пиджак и парадные брюки в дом в Ривердейле, после чего все, что ему останется сделать – появиться там самому около двух часов дня.

Пат снял спортивный пиджак, отстегнул кобуру с личным пистолетом и положил ее на ночной столик, после чего стянул с усталых ног мятые, несвежие трусы. Запустил в душе самую горячую воду, какую только смог выдержать, и несколько раз энергично протер тело мочалкой. Затем, слегка промокнув себя полотенцем, лег, все еще влажный, на широкую кровать, чтобы охладиться. Смешал в бокале немного гранта с большим количеством содовой и снова лег, попивая и обдумывая последующие действия.

До сих пор Пат позволял судьбе распоряжаться своей жизнью, плыл, как пойманный уличной уборочной машиной клочок бумаги в потоке воды. Но теперь все будет совершенно иначе. Становясь в результате этого брака членом семьи Мэсси, он совершал весьма решительный поступок, который должен по-настоящему окупиться.

Конни во многих отношениях была девушкой, которую любой мужчина мечтал видеть своей женой: аккуратная, хорошенькая, милая и преданная. Кроме того, она была интеллигентна и способна доставлять массу удовольствий, хотя отличалась излишней болтливостью. Иногда Пат чувствовал дикое раздражение, слушая ее бесконечную взволнованную болтовню об одежде, которую она только что купила или собиралась приобрести; о книгах, которые читала, о спектаклях, которые видела. Конни превращалась в полную фанатичку, когда дело касалось церкви. Она была единственной из всех знакомых ему женщин, способной отменить свидание, если это был священный день обязательного посещения церкви.

Констанца всегда расспрашивала его о работе, но почти сразу прерывала его щебетом о каком-нибудь смешном случае, произошедшем с ней сегодня. Пат подозревал, что она боится его работы, страшится выслушивать его рассказы о подробностях различных происшествий, в которых он принимал участие. Конечно, он никогда не посвящал ее в задания, которые ему приходилось выполнять для Семьи. Но, казалось, даже упоминания об обыденных событиях его службы пугали ее. Что же касается самой Семьи, Пат знал точно, что Констанца не имела даже представления о диапазоне и глубине деловых интересов Семьи, не говоря уж о ее огромном могуществе.

Когда был решен вопрос об их браке, секса в их отношениях стало еще меньше, чем при первых свиданиях. В начале знакомства между ними происходили обмены длительными, мучительными, невинными ласками, вполне удовлетворявшими школьные представления Конни о любовных свиданиях. Пат же возвращался домой с посиневшими яйцами.

Но позже такие свидания и вовсе, казалось, утратили всякий смысл. Почти каждый раз, когда он, целуясь, желал ей на прощанье доброй ночи, она хватала его за плечи, страстно прижимаясь и жадно раскрывая рот. Но Пат теперь еле-еле выдерживал такие не удовлетворяющие его нежности. Всегда, обнимая ее, он думал о Китти.

Китти была самой щедрой из всех женщин, с которыми он встречался. Она отдавала ему себя всю, без остатка. Не имело значения, когда желание одолевало его – она всегда была готова на нежность, ласки и упоительную близость.

Именно она научила его поцелуям, позволявшим ощутить тот особенный, сладкий вкус жидкости, исходившей из глубины пышущей жаром щели между ее ногами. Это она просветила его в отношении того, что даже пальцы на его ногах, оказывается, являются фантастическими сексуальными инструментами, так же как и внутренний изгиб колена или внутренние поверхности бедер.

Лежа на кровати, Пат вдруг ощутил необычайную по интенсивности эрекцию. На миг он подумал о мастурбации, затем его мысли переключились на Китти. Пат быстро повернулся на кровати, схватил телефонную трубку и набрал ее номер. Ответа не было. Он задумался над тем, где Китти проводит время. Вот уже много раз случалось так, что она не отвечала на звонки, хотя не выезжала из города. В последнее время Китти неоднократно признавалась ему в том, что после того, как они стали проводить время вместе, она перестала испытывать сексуальный интерес к другим мужчинам.

– Я бы очень хотела обратного, подонок ты этакий, – сказала она ему однажды. – Ты просто разрушаешь всю мою жизнь. Мне кажется, что я смогла бы хорошо проводить время, всегда имея на выбор нескольких мужчин. Но, как ты полагаешь, чем должна я заниматься остальные шесть ночей каждую неделю? Получать сексуальное наслаждение с помощью бананов?

Если бы такие слова произнесла другая женщина, Пата поразила бы ее вульгарность, но с Китти все казалось естественным, видимо, из-за того, что их взаимоотношения были столь же натуральными. Он чувствовал, что она ему ближе, чем любая другая женщина, чем любое другое человеческое существо. Но, черт подери, где ее носит сейчас, когда она ему так нужна?

Внезапно он ощутил всепоглощающее, жгучее желание. Все тело возбудилось – от корней волос до пяток. В этот момент он мог изнасиловать кого угодно – старую леди, юного паренька, толстую мамашу, костлявого негра, кошку, собаку, цыпленка, – за исключением, может быть, гомика.

Торопясь, он натянул на себя джинсы и спортивную рубашку. Ему казалось, что если он прогуляется по привычному кольцу и пройдет весь путь через "Рыбный котелок", таверну "Минетта", Луи, "Ривьеру" и "Белую лошадь", то обязательно наткнется на что-нибудь стоящее. Он не собирался быть очень разборчивым. В другие вечера, когда его не волновали такие дела, эти шлюхи так и вились перед ним.

Завтра он будет уже женатым мужчиной. Кто знает, что при этом случится? Может быть, закончатся все эти путешествия по большому кольцу в Вилледже. Может быть, он станет приходить домой каждый вечер, садясь перед телевизором со спортивными страницами "Дейли ньюс", а женщина ему будет нужна всего лишь два-три раза в месяц согласно святому римскому календарю.

Где-то глубоко внутри он был уверен, что все сложится не так. По крайней мере, пока он коп и работает в самые сумасшедшие времена суток. Не так, пока он будет оставаться мужчиной.

В этот субботний вечер жизнерадостная толпа запрудила Вилледж. Веселились от души студенты из колледжей, пользуясь обретенной длительной свободой. Воздух был теплым, и только легкий пахучий ветерок с Гудзона перемешивал застоявшийся воздух городского района.

Пат поднялся до "Котелка". Выпил рюмку и вышел. "Минетта" была заполнена туристами, пришедшими поглазеть на старого профессора Джо Гульда, который мог отвлечь любого захожего зеваку от его кружки пива, рассказывая свою "устную историю сотворения мира". Пат выпил и там пару рюмок. Это было заведение, куда часто приходили приезжие люди, особенно женщины, ощущавшие одиночество и жаждущие развлечений. Пат приметил девушку с толстыми коленками в деревенском платье в оборочку на талии с глубоким вырезом на груди, приоткрывающим пару больших, веснушчатых, похожих на дыни грудей. Длинные косы перевязаны красной ленточкой, на лице нет никаких следов косметики, зубы выдаются вперед. Пат оценил ее вес примерно в сто пятьдесят три фунта, рост в шесть футов семь дюймов.

В толпе веселящихся, смеющихся, жестикулирующих, спорящих людей девушка сидела одна, погрузившись в чтение романа Генри Миллера "Тропик Рака". Пат увидел название книги, заглянув ей через плечо. Он протиснулся через узкое пространство в толпе и сел рядом с девушкой, заказав себе грант с содовой. Толпа притиснула его к девушке, но она; притворяясь, что не ощущает давления, продолжала внимательно читать.