Шофер Сэма, Томми, отвечал за еду, состоявшую из итальянских горячих и сладких, с перцем и луком, колбасок-гриль, жаренных на углях кур, бифштексов и котлет. В обоих концах патио стояли бочонки с пивом, а Джорджи – младший брат Томми, готовил в баре крепкие напитки.

Когда Пат понял, что Конни не будет, он решил превратить пикник в холостяцкую вечеринку. Всего было около двадцати гостей, в том числе отец Рэй и Сэм Мэсси, Ганчи и Патерно. Пат пригласил бы и дона Витоне, но тот, к сожалению, был очень занят игрой в мяч во дворе федеральной тюрьмы в Атланте. Тони Бендер отговорился тем, что у него назначена встреча в Бруклине. Но Джерри Катена изобразил что-то вроде суррогата дона Витоне.

Появился и Джим Бэйли – теперь ведущий корреспондент "Нью-Йорк пост". Пат приветствовал его итальянским объятием и присоединился к толпе у бара.

– Джим, мальчик мой, как поживаешь? – спросил он. – Мы же не виделись пару лет?

– Около того.

– Ну, я читал твои статьи, они очень, очень хорошие. Мы все знали, что в тебе что-то есть.

– А я следил за твоими успехами. Ты завоевываешь себе имя в газете. Герой-коп и прочая ерунда.

– Что же, у меня хорошие корреспонденты, – рассмеялся Пат.

Отец Рэй, лучась улыбкой, взял обе руки Пата в свои.

– Итак, ты теперь занимаешься правоведением? Ну не чудесно ли? Помню, как ты еще пареньком дрался на улицах.

– Ну, отец Рэй, я прислушивался к тому, что вы говорили. Думаю, время драк прошло, не так ли?

– Да. Теперь время быть лисой. Львы теперь не в моде. Может быть, ты бы подумал о политике? – улыбаясь, сказал отец Рэй. – Кто твой негритянский друг?

– О, это парень, которого я знаю с университета.

Отец Рэй, казалось, был доволен:

– Отлично, отлично. Нам нужны все.

День был великолепным. На фруктовых деревьях еще оставались цветы, но в воздухе уже чувствовалось приближение лета. Сэм одобрительно оглядел владение.

– Знаешь, Пат, – сказал он. – Я подумываю о том, чтобы и себе купить такую же ферму. Здесь красивая земля, и мне нравится то, что ты сделал.

– Мне тоже нравится, – ответил Пат. – Мне легче переносить город после поездок сюда. Я думаю купить несколько коров, если найдется, кому за ними смотреть.

– Прекрасно. Будешь настоящим фермером. Я горжусь тобой, сын.

Сэм накинул фланелевый пиджак, взял Пата под руку, и они подошли к краю бассейна и стали смотреть на воду.

– Прекрасный водоем, – заметил Сэм. – Знаешь, сейчас любой участок земли с водой стоит кучу денег. Все хотят выбраться из города.

– Бассейн прохладный и приятный для купания, – сказал Пат.

– Знаешь, я произвел обследование этого участка, – сказал Сэм. – Каменоломня идет прямо вниз на триста футов. Это скала, из такого камня можно строить дома. Сразу от края здесь большая глубина, триста футов, прямо вниз. Я как-то закинул туда веревку. Господи, если что-нибудь упадет на дно, никто этого в жизни не найдет! На такую глубину не может спуститься даже водолаз.

Сэм не просто болтал или выражался поэтически. Было ясно, что он что-то имеет в виду. Он, осматривая край белого известняка, говорил:

– Если тебе потребуется камень, чтобы что-нибудь построить, взорви часть этой стены. Часть камней, конечно, упадет вниз, но у тебя все равно будет достаточно материала.

Пат с интересом кивнул:

– Если кто-нибудь окажется на дне и потом покроется камнями, то достать это будет просто невозможно, не так ли?

Пату стала яснее его мысль.

– Есть множество способов, какими могут исчезать вещи или люди, – заметил он. – Я знаю одну свалку выше по реке Бронко. Там есть пресс для мусора, который забирает целый самосвал. Если какой-нибудь предмет туда падает, то его уже больше никто и никогда не увидит. Все превращается в маленький куб и идет на переработку.

– Конечно, конечно, – сказал Сэм, – но, знаешь, это устаревший метод, и, кроме того, нужен оператор пресса, водитель грузовика, люди для загрузки машины в пресс, крановщик. Столько народу только для того, чтобы превратить в лепешку, например, одну машину. Мне всегда казалось, что если ты не хочешь, чтобы кто-то знал о твоих делах, то чем меньше людей в курсе дела, тем лучше. А самое простое, если не будет никого, иначе ты всегда будешь беспокоиться. Знаешь, в старые времена у нас были законы молчания, чести, уважения, но все сейчас меняются быстро. Люди перебегают из одного лагеря в другой. На них нельзя положиться.

– Это не только сейчас, – возразил Пат. – Так было всегда, всю историю. Вот что я запомнил из Макиавелли:

О людях в общем можно сказать, что они неблагодарны и непостоянны, лицемерны, избегают опасность и алчут добычи. Пока вы осыпаете их милостями, они целиком ваши; они предлагают вам свою кровь, свою плоть, жизнь, детей, если необходимость в этом весьма отдаленная; но если она близка, они бунтуют"

– Ты – настоящий профессор, – рассмеялся Сэм. – Но он был парень что надо, этот Макиавелли, а? Первоклассный теоретик.

Они сели на скамейку из красного дерева рядом с вышкой для прыжков в воду и закурили по сигаре "Упман".

– С кубинскими сигарами стало труднее, когда Кастро захватил власть, – заметил Сэм, – но все же мне присылают иногда коробку из Майами. Я тебе достану.

– Спасибо, – сказал Пат.

Сэм выдул большое облако дыма над черной водой.

– Да, что он там говорил, Макиавелли, что они неблагодарны и непостоянны, избегают опасности... алчные. Да. Знаешь, в этом много правды. Кстати, почему здесь нет твоего "равного по званию" из Вилледжа, Тони Бендера?

– Я его приглашал, но он сказал, что у него встреча в Бруклине.

– Бруклин, Бруклин. Слишком часто он туда ездит. У него сплошные встречи. Мы нечасто его видим. Он, кажется, чересчур дружит с этими молодыми пустышками Галло. Не знаю, что полезного для нас в этих отношениях.

Пат смотрел на березовую рощу за кратером карьера.

– С тобой кто-нибудь об этом говорил? – спросил Пат.

– Да, я встречался с Евреем из Майами. Веришь ли, они знают все, что происходит. У них множество связей, если понимаешь, что я имею в виду.

– То, о чем ты говоришь, будет сложным делом, – заметил Пат. – Может вызвать массу неприятностей.

– Прежде чем устраивать нам неприятности, надо точно знать, кто это сделал, так? А если все расспросы в Семье ничего не дадут, то никто и не узнает правду, так? Поэтому в этом деле нельзя доверяться постороннему.

– Когда, по-твоему, такое должно произойти?

Сэм выдул еще облако дыма:

– Ну, мы можем подождать, присмотреться. В Бруклине много чего еще может случиться. Кто знает? Бог может избавить нас от хлопот при помощи несчастного случая. Много пуль будет летать над рекой, пока утрясутся все проблемы.

– Ну, иногда я думаю, что Профачи сам вызвал неприятности себе на голову. Нужно идти в ногу со временем и быть пощедрее, чем он. Он ничего не дал этим Галло, и они решились на большую игру.

– Да, – сказал Сэм, – но мне не нравится ни одна из этих сторон. Думаю, в выигрыше в конце концов останется Гамбино.

Сэм оказался прав. Через полгода в Бруклине разразилась гроза. Галло планировали нанести уничтожающий удар и справиться с группой Профачи за день.

– Мы сделаем, как Фидель Борода, – как-то заметил Джои Галло, что было зафиксировано многочисленными полицейскими "жучками", которыми была утыкана квартира Галло на Президент-стрит.

Однажды днем в процессе скоординированных рейдов четыре главаря Семьи Профачи были под угрозой пистолета похищены из клубов и баров. Но хитрого старика Профачи не оказалось дома, когда группа появилась на Бенсонхерсте.

Идея Ларри Галло состояла в том, чтобы взять заложников и после этого урегулировать вопросы с Семьей Профачи. Ранее Галло не были так сильны, поскольку еще не были организованы в Семью и не могли собраться перед переговорами с Профачи и обсудить свои проблемы. Теперь Галло со своим союзником Джо Джелли чувствовали, что, захватив четырех из пяти главарей, они смогут диктовать свои условия. Ларри считал, что, как только их требования выслушают и выполнят, они могут отпустить заложников. Но у Джои было другое мнение: